Душевный рассказ Э. Резника (не знаю, кто таков). Может и боян...
Про дедушку Ленина я знал всё. И как он баловался с детишками кипяточком. И как тягал бревно на субботнике, а Надежду Константиновну в Разливе. И про письмо молоком, и про всякое Шушенское. Всё знал.
Октябрятская звёздочка не тускнела. Я нарочно слюнил её каждое утро, чтобы Екатерина Семеновна не называла меня засранцем. Она любила повторять:
— Врёшь, засранец! Вон и звёздочка у тебя потускнела.
А у меня не тускнела.
Когда папа сказал, что мы едем в Москву, я обрадовался.
— К дедушке Ленину! — запрыгал козликом.
— К дяде Срулю, — корректно поправил папа.
Сруль меня сразил.
— Хочу к Ленину! — заупрямился я.
Мама успокаивала.
— Сперва к дяде, потом к дедушке.
— Пусть к дяде, — хныкал я, — только не к Срулю!..
Мама потянула папу за локоть, зашипела:
— При ребёнке зови его Израилем!
И тут же мне:
— Поедем к Израилю, да?
Свет в очах померк.
Я завопил и, вцепившись руками в звёздочку, бросился наутёк. Материнские руки нежно ухватили за шиворот.
— Не поеду в Израиль! — бился я в истерике.
— Тихо! — затравленно озираясь, шептала мама. — Не в Израиль, а к дяде Срулю, в Москву.
— Хоть к Срулю, хоть куда, только не в Израиль!
Папа пошёл на кухню, откупорил бутылку. Мама на него не злилась.
Москва оказалась большой, дядя маленьким. Я стеснялся его имени и называл «дядя Дядя». Вообще-то он был добрым. Угощал конфетами. Но я не брал. От мысли, что они побывали у Срули, меня тошнило. Однако, разговаривать с ним, отвернувшись к стенке, любил.
— Дядя Дядя, а где дедушка Ленин?.. А почему не в Смольном?.. А Екатерина Семеновна говорила, что у него есть близнец — Партия… Дядя Дядя, а Партия девочка?.. А как же она близнец, у неё тоже борода?
( Collapse )
