Фотки плохие, кто-то из солдат или офицеров делал.
Наши кровати стояли вот в этом зале...
В нём был стеклянный потолок в виде купола.
Ну жрали мы, конечно, не совсем из такой посуды.
Какое-то время я был единственным "дедом" в части. Потом обучили сержантов тут же, набрали батальон по сов. секретному приказу о формировании в/ч 63080 подписанному Андроповым, и поехали все дослуживать в центр Москвы, недалеко от станции метро Новослободская. Останкинскую башню было видно из окна казармы, я служил старшим писарем штаба и водил на зарядку "штабной" взвод.
Китель не мой, взят напрокат для фото. Я к этому времени был старшим сержантом, а не рядовым, и повседневная форма у нас была связистская.
В такой уходили на дембель. Если не могли достать фирменных букв ГБ (они были на погонах официально только в "Кремлёвском полку", то пилили буквы пограничных войск ПВ.
У меня был полный набор по дембелю - курсантская шинель, настоящие буквы, синие погоны, лычки старшины - мне звание начштаба присвоил месяца за два до увольнения в запас. Неслыханный случай для служившего полтора года, дойти до старшины. Ну да, блатной я был старшина. И состоял на должности завсклада с окладом в 25 руб. в месяц, когда все получали то ли 3 рубля, то ли пять - не помню уже. Денег у меня было как у дурака фантиков и в увольнение я ездил только на такси прямо до Лосинки и обратно ловил его ше или бомбил на ярославском шоссе.
Форму ГБ я запихал сразу в чемодан, связистскую вообще выкинул, то есть оставил в доме Зайцевых, кроме рубашки, зачем мне мозолить глаза в этом голимом прикиде в Москве, где патрулей как собак нерезаных? Надел только один раз, в Петрозаводске, когда пошёл вставать на воинский учёт. Потом и вовсе отослал приятелю в Москву, чтоб он ушёл на дембель как человек.
В увольнении на ст. Лосиноовстровская. В собственном доме моих тёти с дядей Бориса и Людмилы Зайцевых.
Я по гроб благодарен им за тёплый и радушный приём, оказываемый мной всегда, когда бы я не заявился к ним, порой и без предупреждения.
Даже раз приехал с покойным ныне приятелем Славкой Пичугиным. Светлая память им обоим. И Славе тоже, чоуж.
Борис Фёдорович был по матери французом. Мама его, Луиза Глинциг, умерла в 1974 году и я её хорошо помню.
Она хорошо говорила по-русски, но грассировала звук "Р".
Я писал о его истории. Его сестра Ольга, которую все звали Тант (тётя по-французски) Ольга умерла, может быть и в 2007 году.
В мае могила была ещё свежа.
Выход с надземного перехода ст. Лосиноостровская в 2007 году.
Электрички на Москув отправлялись с другой стороны перехода, там же был довольно большой район. До поезда идти надо было минут 15, столько же шёл поезд до Ярославского вокзала.
Гражданский прикид, в т.ч. расклешённые слегка джинсы привезла жена.
Она приезжала на свидание в начале 1980 года и мне дали увольнение на сутки.
Дом был построен отцом Бориса Зайцева, расстрелянным на Бутовском полигоне.
Простоял до 20005 примерно года на улице Хибинский проезд. Между Ярославским шоссе и станцией Лосинка, где Рязанов снимал "Вокзал для двоих".
У дома был номер 20г - снимок 2007 года, май, когда мы приезжали со Светой за её канадской визой в посольство в Москве.
Двоюродный брат Вадим свозил нас на своей машине к местам, где я бывал каждое лето почти много лет подряд.
Вадим показывает место, где стоял дом.